Елена подняла бокал шампанского и улыбнулась подруге Ольге. В этот вечер ей впервые за много месяцев удалось вырваться из дома, почувствовать себя не только мамой годовалой Юли, но и просто женщиной. Кафе гудело смехом, за длинным столом сидело больше двадцати гостей, и казалось, что праздник не кончится никогда.
— За твоё счастье, Ленка! — произнесла Ольга, чокаясь с ней.
В этот момент телефон зазвенел так резко, что сердце у Елены екнуло.
— Елена, ты где?! — в голосе Михаила звенела злость. — Дочь уже полтора часа орёт!
— Миша, я же предупреждала: задержусь. У Ольги день рождения, он раз в год. Мы договаривались…
— Ты обещала вернуться через два часа! А прошло уже три!
Елена вышла из-за стола, прикрывая ухо ладонью, чтобы не мешал гул кафе.
— Попробуй дать ей бутылочку воды, может, жарко.
— Я всё перепробовал! — взвился он. — Юля больна, ей нужна мать!
— Миша, успокойся. Проверь памперс, может, натирает. Я буду через час.
— Нет! Немедленно домой! — сорвался на крик муж. — Или тебе плевать на собственную дочь?!
— Хорошо, — выдохнула Елена, — приеду раньше… минут на десять.
Но Михаил уже сбросил звонок.
Когда Елена вернулась к столику, её лицо было омрачено. Подруги сразу заметили перемену.
— Что случилось? — с тревогой спросила Ольга.
— Юлька плачет, Миша паникует. Думает, она больна.
— Мужчина и ребёнок — это как кошка и вода, — хмыкнула Татьяна. — Мой Игорь первое время боялся дочку на руки брать, думал, что она у него развалится.
— А мой так и не научился понимать, из-за чего ребёнок плачет, — засмеялась Марина. — По любому поводу зовёт меня.
— Может, мне всё же поехать? — колебалась Елена.
— Ты впервые за три месяца выбралась из дома, — твёрдо сказала Ольга. — Час ребёнок переждёт. Пусть отец учится быть отцом.
Но все слова оборвал внезапный шум у входа. В кафе ввалился Михаил — взъерошенный, красный от злости, с хныкающей Юлей на руках.
— Вот она! — проревел он на весь зал. — Мать года! Пока дочь умирает, она тут шампанским заливается!
Зал замер. Все взгляды устремились на Елену. Щёки у неё загорелись от стыда.
— Миша… что ты творишь? — прошептала она.
— То, что должен! — театрально раскачивал он ребёнка на руках. — Принёс умирающую дочь безответственной матери!
— Прекрати этот спектакль, — вмешалась Ольга, поднимаясь. — Напоминаю: ребёнок твой тоже.
— Заткнись! — огрызнулся Михаил. — Это из-за тебя она бросила малышку одну!
— Молодой человек, поубавьте громкость, — раздался спокойный голос пожилого мужчины за соседним столом. — Здесь люди отдыхают.
— Не ваше дело! — взвился Михаил. — Это моя жена бросила больного ребёнка!
Елена встала и аккуратно взяла Юлю из его рук. Девочка почти сразу перестала плакать, прижалась к матери и затихла.
— Оля, прости, — тихо сказала Елена. — Я должна уйти.
— Конечно должна! — язвительно усмехнулся Михаил. — Наконец-то вспомнила, что у тебя есть ребёнок!
— Не извиняйся, — обняла её Ольга. — Это не твоя вина.
— Иди к чёрту! — не выдержала Татьяна. — Мужик, который так орёт на жену при всех — не мужик!
Михаил раскрыл рот, чтобы ответить, но администратор кафе уже шагал к ним.
— Извините, но вам придётся покинуть заведение. Вы мешаете другим гостям.
Дома Елена уложила Юлю на кровать и сняла с неё кофточку. На нежной коже под воротом краснела полоса. Она нащупала жёсткую этикетку, торчащую изнутри.
— Вот и всё твоё «умирает», — показала она мужу. — Этикетка натирала.
— Откуда мне было знать? — фыркнул Михаил, устраиваясь на диван.
— А оттуда, что надо ребёнка раздеть и посмотреть!
— Я не нянька, ясно? — лениво бросил он. — Дети — женская обязанность. Я деньги зарабатываю, а ты сиди дома.
Елена медленно повернулась к нему, не веря своим ушам.
— Ты серьёзно сейчас это сказал?
— Абсолютно, — усмехнулся Михаил. — Хочешь отдыхать — вот и сиди дома с ребёнком. Это и есть отдых. Попробовала бы ты по десять часов в офисе пахать…
Елена прижала дочку к себе и почувствовала, как в груди поднимается злость. Это было не просто унижение — это была точка невозврата.
Елена молча сидела у кроватки, слушая ровное дыхание уснувшей Юли. В комнате стояла тишина, нарушаемая лишь тиканьем настенных часов. Слёзы душили её, но она сдерживалась — не хотела, чтобы дочь проснулась и увидела мать сломленной.
В соседней комнате Михаил гремел пультом, переключая каналы. Его голос, полные равнодушия фразы, ещё звучали в голове: «Я не нянька. Это твои дела. Сидеть дома — и есть отдых».
Елена вдруг ясно поняла: это не просто усталость, не ссора. Это — его сущность. Человек, который унизил её при друзьях, выставил на посмешище в кафе, даже не попытался извиниться, а теперь сидит в кресле, как ни в чём не бывало.
Внутри всё оборвалось.
Она поднялась, подошла к столу, достала из ящика паспорт и документы Юли. Пальцы дрожали, но взгляд был твёрдым.
— Ты куда? — лениво обернулся Михаил.
— Туда, где меня уважают, — спокойно ответила она.
— Не смеши, Лена. Куда ты денешься с ребёнком? — ухмыльнулся он. — На съёмную квартиру? На зарплату в копейки?
— Лучше в копейках, но со спокойной душой, чем в золоте, но в унижении, — произнесла она тихо, но так, что он впервые замолчал.
Михаил фыркнул, но слов больше не нашёл. Он не верил, что Елена решится уйти.
Наутро, собрав необходимые вещи, Елена с Юлей отправилась к Ольге. Подруга встретила её без вопросов — только обняла, прижала к себе и сказала:
— Ты сделала правильно. Теперь ты свободна.
Елена впервые за долгое время расплакалась. Но эти слёзы были другими — не от обиды, а от облегчения.
Прошло несколько месяцев. Елена устроилась работать в офис, а параллельно продолжала свои проекты удалённо. Юля пошла в садик, где быстро привыкла и подружилась с детьми. Вечерами они возвращались домой, и Елена учила дочку новым словам, пела ей колыбельные и смеялась над её забавными историями.
Михаил ещё пару раз пытался «вернуть семью» звонками, но каждый раз в его словах слышалась та же нотка превосходства и давления. И каждый раз Елена твердила одно:
— У меня нет мужа. У Юли есть только мама. И ей этого достаточно.
Однажды вечером, укладывая дочь спать, Елена прислушалась к её дыханию, поцеловала в тёплый лобик и улыбнулась.
— Мамочка, — пробормотала Юля сквозь сон, — а ты у меня самая хорошая.
Елена закрыла глаза. Эти слова были лучшей наградой. Она наконец поняла: счастье не в том, чтобы терпеть ради «видимости семьи», а в том, чтобы создать дом, где есть любовь и уважение.
И в этом доме их было двое — мама и дочь. Две самые родные души, которые больше никогда не дадут друг другу упасть.
