Он умел тонко чувствовать и на операционном столе, и в сияющем зале для приёмов. В Москве имя Эдуарда Канделя было известно не менее, чем имена звезд сцены — и не только потому, что он был выдающимся нейрохирургом, а потому что глубоко понимал тех, кто жил искусством и словом.
Верность науке и войне
Эдуард Израилевич родился в Одессе в 1923 году. Ранними годами его родители увезли его в Москву, где для всех, кого коснулись голод и революция, не было выбора — лишь один путь: выучиться, выстоять, идти вперёд.
В 1940‑м он стал студентом Первого московского медицинского института — шаг, который требовал не только знаний, но храбрости, стальной выдержки и честности. Когда началась война, он ринулся в бой — не с оружием, а с врачебным чемоданом, спасая жизни на скорой. Каждое мгновение было на вес золота: десятки вызовов без сна, без медикаментов, без права на ошибку.
Эвакуированный вместе с родителями в Томск, продолжил учёбу и практику одновременно, а уже в Москве, спустя год после возвращения, окончил институт с отличием. Его как врача призвали на фронт — он служил на Третьем Белорусском, где принял участие в значимых сражениях, награждён орденами «За боевые заслуги» и «За взятие Кёнигсберга».
Научный подвиг и профессиональная зрелость
После войны Кандель поступил в аспирантуру Института нейрохирургии под руководством строгого, но справедливого Леонида Корейши. Его кандидатская диссертация о связи мозга и сосудистой системы требовала знаний сразу из анатомии, физиологии, кардиологии и биофизики. Он свободно читал и работал с научной литературой по-немецки, по-английски и по-русски, быстро стал младшим научным сотрудником.
В 1950 году — стажировка в Великобритании, затем возвращение и внедрение в СССР методов нейрохирургического лечения болезни Паркинсона. Его инновационный подход сначала встретил недоверие, особенно в период кампаний «вра́чебного дела», где он, к счастью, после смерти Сталина был восстановлен в институте.
Первопроходец в мире тончайшей хирургии
Осознав потенциал стереотаксической и функциональной нейрохирургии, он стал вести операции, требующие точности на миллиметры — словно часовой механизм, но живой. В 1964‑м академик Николай Коновалов предложил ему возглавить клинику в Институте неврологии. Там он создал место, где точность науки сочеталась со смелым врачебным подходом.
Под его началом клиника стала одной из лидеров: операции по удалению аневризм, использование криохирургии, математическое моделирование мозгового кровообращения, удаление гематом с помощью “винта Архимеда” — всё это стало реальностью в СССР. Один пациент с тяжёлым паркинсонизмом, под наблюдением Канделя, впервые в операции поднял руку — эффект был чудодейственным.
Его выбирали в президиум Московского общества нейрохирургов, он продолжал преподавательскую, научную и практическую работу. Автор шести фундаментальных монографий, государственная премия СССР 1985 года — заслуги, признание, генезис научной школы в сосудистой нейрохирургии.
Со сцены в операционную: светский герой
Среди артистов он был ближе, чем просто врач. Женился на Гелене, сестре Иосифа Кобзона — пара стала символом гармонии науки и искусства. Кобзон отзывался о муже своей сестры как о враче мирового класса, а Высоцкий посвятил Канделю песню, напоминая, что человека такого уровня не обижать.
Коллеги вспоминали: «Он лечил тех, кто лечил другие души» — настолько доверял ему творческий мир. Галич, Высоцкий… их судьбы пересекались с судьбой хирурга, который помог пережить критические моменты, словно спасая не просто тела, а жизни.
Вечер, когда не спас
В августе 1987 года — спектакль «Женитьба Фигаро», гастроли, гастроли… Вместе с Александром Ширвиндтом, Андреем Мироновым и Канделем — тёплая компания, смех, атмосфера творчества. Но вдруг — звонок: Миронов падает со сцены, врачи быстро реагируют. Диагноз, поставленный Канделем по телефону заранее (кровоизлияние), спас ему жизнь тогда.
Но 14 августа, в день рождения Канделя, во время спектакля здоровье Миронова резко ухудшилось. Он пошатнулся, прошептал: «Голова… болит…» — и рухнул. Кандель прибыл первым, диагноз — обширное кровоизлияние. Операция — бессмысленна: сохранить личность невозможно.
Он вернулся под утро, сел на кресло, прикрыл лицо руками и разрыдался от боли и бессилия — сделал всё возможное. Миронов прожил до 16 августа, и 20‑го его похороны стали моментом национальной скорби: люди клали цветы на дорогу, молча, их тишина говорила яснее любых газет.
Последний акт: хирург под прицелом болезни
Кандель прожил ещё три года. В 1988‑м ему поставили диагноз «рак лёгких», удалили лёгкое, но метастазы добрались до мозга. Оперировал его коллега и ученик Александр Коновалов. Перед операцией Кандель оставил записку: «Будь радикальным, никого лишнего не пускай, рискуй» — наставления, которые он сам давал и сам следовал. Но болезнь оказалась сильнее — и 1 августа 1990 года он ушёл из жизни.
