Эта история произошла в те времена, когда молодых специалистов после института по распределению отправляли в села и поселки. Так страна обеспечивала глубинку врачами, учителями, инженерами, агрономами — нужными и уважаемыми профессиями.
В один из таких поселков в конце августа приехала молоденькая учительница английского языка. Звали её Надежда Юрьевна, но коллеги сразу стали звать просто Наденькой — была она тиха, скромна и совсем юна. Только университет закончила, первый раз от дома, от мамы, уехала.
Жить её поселили в небольшой дом, купленный администрацией у уехавших в город хозяев. Дом разделён на две половины: в одной жили две девчонки-медсестры из местной больницы, во второй — Наденька.
Жизнь её шла размеренно. До четырёх — уроки в школе, потом магазин или почта, а дальше — тетрадки, планы, методички. Несколько раз выбралась с соседками в клуб на кино, но развлечения её мало волновали. С местными парнями не флиртовала, от шуточек отворачивалась. За такую сдержанность её и прозвали в посёлке — Англичанка.
Зимой поселок завалило снегом. Каждое утро начиналось с лопаты — тропинку от крыльца к калитке чистить. Наденька тоже бралась за дело, и эта утренняя работа пошла ей на пользу — щеки порозовели, в глазах огонёк появился.
Однажды, возвращаясь из школы, с сумкой в одной руке и пакетом с тетрадками в другой, Надя не заметила обледеневшую дорожку у колонки. Подскользнулась, взмахнула руками, но… не упала. Её подхватил парень — высокий, крепкий, с внимательными глазами.
— Осторожно! — сказал он, удержав её. — Скользко тут.
Это был Михаил Захаров. Он знал, что в школе работает новая учительница, младший брат Пашка учился у неё. Но лично её не видел. А тут — увидел и будто сердце подкатилось к горлу.
Дома Михаил стал у брата выспрашивать: — Как у вас в школе дела? Новеньких учителей много? — Да нет, только одна — английский ведёт. Молодая, но строгая. — Надежда Юрьевна? — Ага. Мы раньше у молодых учителей дурачились. А с этой не получится. Потапов как-то под партой хрюкать начал — она подошла и спокойно говорит: «Владимир, цивилизованные люди так себя не ведут. Прошу к доске — глаголы спрягать». Все замолкли сразу.
С тех пор Михаил начал искать повод попасться Англичанке на глаза. Но встречаться было сложно — он днём работал, она по вечерам не выходила.
Незадолго до Нового года Надя снова пришла с соседками в клуб. Михаил сел рядом, только через проход. Все кино смотрел не на экран, а на неё. На финальной сцене увидел, как на её ресницах блеснули слёзы.
У выхода он подошёл: — Хороший фильм, да? Я его третий раз уже смотрю. Можно вас проводить?
Соседки заулыбались и пошли вперёд, а Надя с Михаилом — следом. Он нёс её сумку, шутил, рассказывал что-то. У калитки попросил: — В следующий раз в кино — зовите меня с собой.
На следующий день одна из соседок сказала: — Смотри, Надюшка, сам Мишка Захаров на тебя глаз положил. МТС-ник, мотоцикл с коляской, завидный жених.
— Я пока не собираюсь замуж, — ответила Надя, отмахнувшись.
Но Михаил был настойчив. Появлялся у школы, у магазина, донесёт сумку, перекинутся словом. Поселок загудел. Мол, роман назревает.
И вот однажды, возвращаясь с работы, Надя встретила старуху. Высохшая, морщинистая, в чёрном, с колючими глазами.
— Не гуляй с этим парнем. Беда будет. Плакать будешь, — сказала она.
— Зачем вы меня пугаете? — спросила Надя.
— Не пугаю, предупреждаю. С Мишкой тебе нельзя. У матери спроси. Скажи — он из Сосновки.
Дома Надя рассказала о странной встрече соседке. — Это Филимониха, ведьма. Её все боятся. Говорят, видит насквозь. А Сосновка… была такая деревня. Сгорела лет десять назад. Километрах в пятнадцати отсюда.
На каникулы Надя поехала к маме. И, немного помедлив, рассказала ей всё. Про Мишу, про старуху, про Сосновку.
Мать побледнела, молчала весь день. А вечером села рядом и заговорила:
— Это был третий курс. Мы строили коровник в Сосновке. Там я и встретила Александра… твоего отца. Мы полюбили друг друга, но после стройки я уехала, а потом поняла, что беременна. Хотела написать, но сказали, что он женится. Я не стала мешать. Родила тебя. Он даже не знал.
Вернувшись, Надя сказала Михаилу: — Мы с тобой больше не увидимся. Найди другую. Нам нельзя быть вместе.
— Это тебе Филимониха наговорила? Не слушай старуху, она выжила из ума!
— Нет, Миша. Просто поверь — нельзя.
Дома Михаила ждал разговор с отцом. Тот сел рядом и спросил:
— Зачем ты с Филимонихой ругался?
— Она Надю напугала. Сказала — нельзя ей со мной. А потом ещё велела спросить у тебя про Сосновку.
Отец ничего не ответил. Но на следующий день сам постучал в дом к Надежде.
Открыла она дверь. Посмотрела на мужчину и застыла. Он — тоже. Словно в зеркале друг друга увидели.
— Маму твою Вера зовут? — Да. А вы… вы мой отец. А Миша — мой брат.
Они поговорили. О том лете, о несбывшейся любви, о судьбе. Надя выслушала всё, кивнула, поблагодарила… и закрыла дверь.
Скоро в посёлке заговорили: старший Захаров стал захаживать к Англичанке. То дрова наколет, то починит что. Валентина, жена его, устроила разнос. Пришлось Александру рассказать всю правду.
А Миша… сидел на крыльце, смотрел в темноту:
— Уеду. Не могу её видеть. Всё внутри переворачивается.
Отец положил руку на плечо: — Не натвори глупостей, сын. Я вот — остался без Веры. И тебя без Надежды оставил.
Через месяц Михаил уехал работать на Север. Надя осталась в школе. Летом в городе познакомилась с другим мужчиной, через год вышла за него замуж.
А старуха, ведьма или просто женщина с прошлым, снова пропала с улиц. Говорят, уехала к племяннице. А может, своё сделала — судьбы уберегла.
Поселок ещё долго шептался: как бы всё обернулось, если бы не одно её слово..
